История дела
Заявительница - Диана Розенберг являлась гражданкой Хорватии и проживала в городе Загреб. Её дело касалось права на предоставление и оплату отпуска по беременности и родам. В октябре 2006 года во время деятельности в качестве индивидуального предпринимателя она удочерила трёхлетнего ребенка. После этого она обратилась в Фонд медицинского страхования Хорватии для выплаты пособия по беременности и родам. Однако её заявление было отклонено на том основании, что в соответствии с законодательством об отпусках по беременности и родам для индивидуальных предпринимателей и безработных матерей ("Закон о Декретном отпуске»), биологические матери имеют право на оплачиваемый декретный отпуск только до первого дня рождения ребенка, в отношении усыновителя предусматривается такой же порядок.
Заявительница ссылалась на Закон о труде, в котором было указано, что усыновители имеют право на оплачиваемый отпуск в размере 270 дней при условии, что усыновлённый ребёнок не достиг двенадцати лет. Однако центральный аппарат Фонда ей отказал. Диана Розенберг обжаловала это решение несколько раз в судебных инстанциях, утверждая, что оно было несовместимо с законодательство Хорватии, и что она подверглась дискриминации. В итоге, ссылаясь на статью 14 (запрещение дискриминации) в сочетании со статьёй 8 (право на уважение частной и семейной жизни) она обратилась в ЕСПЧ.
Позиция суда
Суд посчитал, что статья 14, в сочетании со статьей 8, применима к рассматриваемому делу в отношении отпуска по беременности и родам и пособиям для усыновителя. Соответственно, если государство решает создать определённый механизм выплаты пособия, то он должен соответствовать статье 14 Конвенции.
Суд отмечает, что в данном случае различие в обращении заявителя как индивидуального предпринимателя за получением выплаты пособия было основано на её статусе усыновителя. В частности, заявитель был лишен права на отпуск по беременности и родам, а также соответствующих пособий после усыновления ребёнка, хотя биологические матери имеют такое право с даты рождения ребенка и до его первого дня рождения.
Национальные власти интерпретировали соответствующее положение внутреннего законодательства следующим образом: они признали право самозанятого усыновителя на отпуск по беременности и родам, но до первого дня рождения ребенка, независимо от времени усыновления. Поскольку дочери заявительницы была три года, когда её усыновили, в декретном отпуске было отказано.
Суд считает, что при оценке ситуации, когда власти отказывают в предоставлении декретного отпуска усыновителю, необходимо принимать во внимание два условия. Во-первых, для усыновителя целью отпуска по беременности и родам является возможность оставаться дома, чтобы ухаживать за ребенком. В этом отношении заявительница находилась в аналогичной ситуации с биологическим родителем. Во-вторых, государство должно воздерживаться от принятия любых действий, которые могли бы негативно сказаться на установлении связи между усыновителем и ребенком и интеграции ребенка в новую семью.
Суд отмечает, что в Законе о труде установлено, что усыновители имеют такие же права, как биологические матери. Более того, эти права предоставляется биологическим матерям после родов, а усыновителям - с момента официального усыновления.
В Законе о декретном отпуске, как специальным законом, на который ссылались местные власти, не было уточнено, как будет предоставляться отпуск по беременности и родам, если ребенок был усыновлён после его первого дня рождения.
Суд считает, что национальные власти применили соответствующий закон излишне формальным и негибким образом. Они игнорировали общие принципы, которые заключаются в том, что статус биологической матери на момент рождения ребёнка соответствует статусу усыновителя сразу после усыновления. Таким образом, Суд посчитал, что такая разница в обращении являлась дискриминацией.