Аналитика: Трудовые протесты

В рамках мониторинга делается попытка не только отследить общее число протестов, но и их динамика, а также некоторые другие характеристики, позволяющие увидеть особенности современных протестов. Изучение трудовых протестов позволяет ответить на вопрос о том, каков уровень и каковы причины конфликтности в сфере социально-трудовых отношений. Разумеется, здесь надо соотнести понятия «трудовой конфликт» и «трудовой протест». Трудовые конфликты это более широкое понятие, чем трудовые протесты. Трудовой конфликт это действия участников социально-трудовых отношений (акторов) направленные на отстаивание своих интересов и социальных позиций. Такие действия весьма разнообразны, сложны и чаще всего видны только непосредственным участникам конфликта. Трудовые конфликты отражают важнейшую особенность трудовых отношений – способ их регулирования. Они показывают состав участников, особенности занимаемых ими позиций, способы их взаимодействия и, в конечном счете, перспективы развития трудовых отношений.

Важность трудовых конфликтов настолько велика, что их учетом занимаются государственные статистические органы. Однако в России на протяжении уже целого ряда лет такой учет просто отсутствует. В последние годы Госкомстат РФ публикует данные показывающие, что в стране либо вообще нет забастовок, либо они единичны. Мониторинг ЦСТП полностью опровергает данные Госкомстата – в стране происходят сотни трудовых протестов и десятки забастовок.

Почему Госкомстат не видит забастовок? На первый взгляд – все дело в методике учета. Статистики должны учитывать только законные забастовки, т.е. те которые происходят в соответствии с требованиями, изложенными в законе. Уже много раз говорилось о том, что требования к организации забастовок настолько сложны и запутанны, что их следует рассматривать как запретительные. Эти требования позволяют не сделать забастовку законной, а скорее позволяют не допустить возникновения законных забастовок. И, как показывают данные статистики, с этой задачей закон справляется. Сюда же надо добавить особенности порядка регистрации забастовок, который носит уведомительный характер, т.е. в соответствии с ним работодатель должен сообщить в региональную комиссию по трудовым спорам или в местный департамент труда о трудовом споре, который по многим причинам может не перерасти в забастовку. Но, как правило, работодатели этого не делают – зачем «выносить сор из избы»? И в целом ситуация выглядит нормальной – забастовок нет, властям можно не беспокоиться.

Между тем, конфликты, о которых должны сигнализировать забастовки, из-за отсутствия официальной статистики никуда не исчезли. Они существуют и некоторые из них перерастают не только в забастовки, но даже в социальные волнения. Отсутствие возможности провести законную забастовку привело к тому, что конфликты трансформируются протесты, форма которых выбирается произвольно. И такие протесты, действительно, средствами статистики, тем более государственной, фиксировать невозможно. Широкая палитра протестных действий работников может описываться только методами социологического наблюдения, которое предполагает вариацию наблюдаемого явления, т.е. отсутствие жесткого заданного образца.

Проблема учета забастовок в разных странах решается по-разному. В США, например, Бюро трудовой статистики, фиксирует остановки работы, в которые вовлечены 1000 или более работников. Это жесткий критерий, который позволяет проводить формализованный учет части протестов и контролировать наиболее крупные конфликты, не обращая внимания на протесты с небольшим (несколько сотен?) количеством участников. Иной подход в Великобритании, где предметом учета являются промышленные акции работников. При этом понятие «промышленная акция» подразумевает множественность форм, и законность их определяется довольно сложно.

Методика и информационная база исследования

Предметом данного исследования стали трудовые протесты. Под протестом здесь понимается открытая форма трудового конфликта, в рамках которого работники предприятия (организации, корпорации) или трудовая группа, имеющие определенного работодателя, предпринимают действия, направленные на отстаивание своей социально-трудовой позиции путем воздействия на работодателя или других субъектов, способных определять позицию работодателя, с целью ее изменения.

В качестве информационной базы исследования, как и в предыдущие годы, стал мониторинг трудовых протестов ЦСТП, который ведется с января 2008 г.

Мониторинг ЦСТП по трудовым протестам осуществляется на основе анализа интернет-сообщений публикуемых на новостных сайтах, в интернет-газетах и на информационных порталах, посвященных социально-экономической тематике. Такие сообщения в последние годы весьма оперативны и появляются, как правило, в тот же день, когда возникает конфликт, а точнее, когда начинаются какие-то действия, по разрешению возникшего между работниками и работодателями конфликта. Разумеется, что журналисты, сообщая о трудовом конфликте, не всегда приводят всю информацию, которая нужна для полного и всестороннего анализа конфликтной ситуации.

Но, тем не менее, большинство конфликтов описываются достаточно полно. На основе ежедневного мониторинга прессы выделяются сообщения о трудовых и близких к ним протестах и конфликтах. Значительная часть сообщений поступает со специализированных интернет-порталов, посвященных трудовой тематике, таких как сайт института «Коллективное действие» (http://www.ikd.ru/), LabourStart(http://www.labourstart.org/ru/), «Рабочая борьба» (http://www.rborba.ru/), «Профсоюзы сегодня» (http://www.unionstoday.ru/news/), профсоюзная газета «Солидарность» (http://www.solidarnost.org/) центральные и региональные информационные агентства и др., всего более 80 сайтов.

В 2012 г. сообщения о трудовых протестах стали стандартной темой, которая появляется в весьма разнообразных источниках. О трудовых протестах пишут в местных, локальных, региональных источниках (газетах, радио- и телеканалах, интернет-порталах и форумах). Это, с одной стороны, усложняет процедуры поиска сообщений о протестах, но с другой дает более подробную и разнообразную информацию. Тем более, что в последние годы в области интернет-поиска произошел существенный прогресс.

• месте протеста (федеральный округ, регион, город, муниципальное образование);
• дате начала и окончания (год, месяц, день);
• отрасли, к которой принадлежит предприятие или работники;
• причинах протеста;
• формах протеста, в том числе об остановках работы;
• и иногда о результатах, достигаемых участниками конфликтов.  

Есть еще ряд параметров, позволяющих получать очень важную информацию о трудовых конфликтах, которая содержится в сообщениях. Например, это информация о первичности конфликта, т.е. о том, первый раз он возник или это уже повторная акция, в рамках которой работники и работодатели выясняют свои отношения. Кроме того очень важно фиксировать, какое участие принимает в трудовых конфликтах принимают профсоюзы и другие представительные органы работников.

По каждому из выделенных параметров есть несколько значений, как альтернативных, так неальтернативных (многовариантных). Все параметры кодируются и заносятся в количественную базу данных (SPSS-файл) и в дальнейшем с ее помощью получаются количественные оценки трудовых протестов и проводится статистический анализ данных.

За четыре года в базу данных была включена информация о 831 случае трудовых протестов.  

Количество трудовых протестов

В таблице 1 приведены данные мониторинга трудовых протестов ЦСТП за четыре года. В таблице приведены данные обо все протестных акциях, т.е. событиях, связанных с действиями работников по отстаиванию своих социально-трудовых интересов. Минимальной формой протеста является выдвижение сформулированных требований по изменению социально-экономической ситуации или трудовых отношений на предприятии (в организации). В качестве инициатора протеста рассматриваются работники (организованные или не организованные в профсоюз), предпринимающие, в том числе и вместе с представителями других групп и организаций, протестные действия. Особо выделяются протестные акции работников, приводящие к полной или частичной остановке деятельности предприятия или организации или к прекращению выполнения работниками своих функций в рабочее время (стоп-акции). Стоп-акции не всегда проходят в форме забастовок. Под стоп-акцией понимается и законная форма отказа от работы в связи с более чем двухнедельной задержкой заработной платы, и прекращение работы одним или несколькими работниками, но которое не приводит к остановке работы предприятия или подразделения, например, из-за использования штрейкбрехеров.

В рамках мониторинга ЦСТП не учитывается параметр законности – здесь учитываются все виды протестов, а не только законные забастовки.

На основании данных мониторинга можно охарактеризовать интенсивность трудовых протестов, которая характеризуется через среднемесячное число акций и напряженность трудовых протестов, определяемую долей стоп-акций в общем числе акций протеста.

В 2011 г. общее количество трудовых протестов почти сравнялось с количеством протестов в кризисном 2009 г. – всего на 4 % меньше. По сравнению с прошлым 2010 г. число протестов выросло на 27 %, т.е. на более чем на четверть. Это весьма значительный рост, который требует объяснений.

Таблица 1

Общее и среднее количество трудовых протестов за 2008-2011 г.

Общее число протестов определяет показатель интенсивности протестов, который определяется как среднемесячное число протестов за год (период). Чем больше протестов происходит, тем выше интенсивность протестов. Интенсивность протестов в 2009 и 2011 гг. практически не отличаются – они выше среднего за четыре года уровня примерно на четверть. И это позволяет поставить вопрос о том, что привело к изменению интенсивности трудовых протестов? В 2009 г. резкий рост интенсивности числа протестов стал следствием экономического кризиса. Изменение интенсивности в 2010 г. тоже понятны: после кризиса ситуация стала нормализовываться. Правда, здесь можно высказать сомнение по поводу того, насколько значительно это снижение – 25 %. Но вот возврат уровня интенсивности на кризисный уровень, в общем-то, благополучном, с экономической точки зрения, 2011 г. столь очевидных объяснений не находит.

Помесячную динамику числа трудовых протестов можно увидеть на рисунке 1.

Количество стоп-акций, в ходе которых происходит полная или частичная остановка работ, в 2011 г. практически не изменилась -

Напряженность трудовых протестов, определяемая долей стоп-акций в общем числе акций протеста, снизилась по сравнению с предыдущим годом. Хотя абсолютное число акций практически не изменилось, уменьшение произошло за счет того, что возросло число протестных акций без остановки работы. Напряженность снизилась по сравнению с прошлым годом почти на 10 процентных пунктов. В 2011 г. показатель напряженности протестов стал самым низким за все время наблюдения. Снижение напряженности уже происходило в 2009 г., когда при высокой интенсивности протестов доля стоп-акций оказалась невысокой. Подробнее помесячную динамику напряженности трудовых протестов можно посмотреть на рисунке 2.

Вообще, по итогам наблюдений за четыре года, можно говорить об относительно стабильном количестве стоп-акций. Среднемесячный показатель колеблется от 5 стоп-акций в месяц в докризисном 2008 г., до 8,8 акций в кризисном 2009. В 2011 г. значение показателя напряженности протестов находится почти на среднем уровне, незначительно превышая его. Фактически, наблюдения за три последних года показывают, что число стоп-акций остается стабильной величиной, а меняется число протестов, протекающих без остановки работы. Это весьма интересная закономерность, которая показывает, что есть два вида протестов, особенности которых следует анализировать отдельно. Число одних, т.е. стоп-акций – стабильно, число других – акций без остановки работ, изменчиво.

Рисунок 2

Доля стоп-акций

Сезонность трудовых протестов

Одной из основных особенностей при изучении динамики, которая, буквально, бросается в глаза является ярко выраженная сезонность протестов. На протяжении трех лет, с 2008 по 2010 г. наблюдалась практически одинаковая динамика (см. рис. 1). В начале года наблюдался минимальный уровень числа протестов, который затем постепенно нарастал к середине лета. В мае, скорее всего, из-за длительных майских выходных, уровень протестности снижался, но в июне-июле число протестов достигало годового максимума и затем, начиная с августа число протестов, начинало снижаться вплоть до декабря, когда наблюдался небольшой подъем числа протестов, который опять падал в январе следующего года. В 2011 г. ситуация была несколько иной. Во-первых, интенсивность роста числа протестов в первой тети года была выше, чем во все предыдущие годы наблюдения. Во-вторых, традиционный июньско-июльский пик сместился на сентябрь. А в июле было зафиксировано небывалое для этого месяца снижение числа протестов. Высказывалось даже предположение, что это связано с подготовкой к выборам, которые должны были состояться в конце 2011 г. Но сентябрь расставил все по своим местам – было зафиксировано 36 акций! Больше было только в июле кризисного 2009 г. – 38 акций. Фактически в 2011 г. пик протестов сместился с июля на сентябрь, что, в общем-то, не очень значительно повлияло на индексы сезонности.

На рисунке 3 показаны значения индексов сезонности [1] и полигоны распределения этих индексов по месяцам, как по общему числу акций, так и по стоп-акциям.

Рисунок 3

К сожалению, убедительного объяснения причин такой ярко выраженной сезонности пока не существует. Искать такие причины можно двумя способами. Можно проводить количественные сопоставления наблюдаемых уровней конфликтности с другими параметрами и осмысливать полученные взаимозависимости в тех случаях, когда они будут найдены. Но достоверных количественных показателей, с которыми можно было осмысленно сопоставлять фиксируемый в рамках данного мониторинга уровень протестности, существует немного. Более продуктивным представляется путь качественных исследований, с помощью которых можно было бы найти объяснения того, почему люди чаще протестуют в апреле или июле, а не в январе или в августе.

Одно из предположений, с помощью которого можно попробовать объяснить такую сезонность, связана с цикличностью годовой жизни людей и их восприятием разных периодов года. Например, понятно снижение числа протестов в январе и мае – это длинные, почти двухнедельные каникулы, на время которых предприятия и организации почти перестают работать. Во всяком случае, это тот период, когда начальство, власти, журналисты сводят свою активность к минимуму и к ним нет смысла обращаться. Любая претензия, высказанная в это время, натолкнется на ответ типа: - «Давайте поговорим об этом после праздников». Труднее объяснить рост протестной активности. Здесь следует учесть и климатический фактор – организовывать протесты в теплое время легче, чем в дождливый или холодный период. Но есть и еще такие соображения: жизненная периодичность часто связывается с циклом – зима (холодное время) – лето (теплое время). Теплое время это время отпусков, каникул у детей. Начало лета это завершение некого цикла, когда надо подводить итоги и смотреть на перспективы. И если итоги неважные, а перспективы не радуют, то это может дать импульс для недовольства, способного перерасти в протест.

Территориальная распространенность протестов позволяет определить их локализацию в стране. Данные о распространенности трудовых протестов по федеральным округам приведены на рисунке 4.

Рисунок 4

Распределение трудовых протестов по федеральным округам

в 2008-2011 гг. (%)

 

По итогам 2011 г. лидером протестности вновь стал Центральный федеральный округ, на долю которого пришлась четверть всех трудовых протестов. Следующие за ним Северо-Западный, Сибирский и Дальневосточный (18, 16 и 14% всех протестов соответственно) отстают с отрывом в 7-10% и этот уровень можно считать средним. Чуть ниже среднего уровня протестность в таких округах, как Приволжский и Уральский (10 и 11% соответственно). Низким следует считать уровень протестности в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах (по 3 % в каждом). Наконец, на уровне одного процента сохранилась конфликтность за рубежом, где российские или зарубежные работники конфликтуют с российскими работодателями.

Главным изменением в региональном распределении трудовых протестов стало увеличение, по сравнению с прошлым годом, доли Центрального округа (с 17 до 24%) и с Северо-Западном с (14 до 18%). Тем самым переломилась тенденция снижения уровня протестов в Центральном регионе, которая наблюдалась с 2008 по 2010 гг. (с 26 до 17%). Зато в 2011 г. сохранилась тенденция к снижению уровня протестности в Приволжском (с 15% в 2008 г. до 10% в 2011 г.) и в Уральском (с 18 % в 2009 г. до 11% 2011 г.) округах. Незначительные колебания доли протестов видны в Сибирском округе (19% в 2010 г. и 16 % в 2011 г.). Доля Дальневосточном округе в 2010 г. выросла до 14 % и осталась такой же в 2011 г. Снижение произошло в Южном округе, где и так количество протестов было небольшим и столь же небольшая доля приходится на Северо-Кавказский округ.

А вот картина распределения стоп-акций по округам выглядит несколько иначе. На рисунке 5 показано сравнение долей общего числа протестов по округам и доли от числа стоп-акций, которые приходятся на каждый округ.

Рисунок 5

Здесь самое большое количество «жестких» акций, сопровождающихся остановкой работы, приходится на Дальневосточный округ – каждая пятая российская забастовка была на Дальнем Востоке. По общему количеству протестов этот регион попадает в группу среднего уровня, а вот по напряженности протестов он в числе лидеров, опережая Центральный регион. Превышение доли общего числа протестов над долей «жестких» протестов в виде стоп-акций наблюдается только в тех округах (Центральный, Северо-западный и Сибирский). Во всех остальных случаях доля стоп-акций превышает долю общего числа протестов. Возможно, это объясняется тем, во всяком случае, для Центрального и Северо-Западного округов, что там, у протестующих больше шансов привлечь к себе внимание за счет близости к политическому центру страны, «достучаться» до властей и прессы. А в периферийных регионах «демонстративные» протесты имеют меньше шансов на успех и там надо выяснять отношения с непосредственным работодателем.

Данные по округам и регионам показывают общую картину. Однако, с их помощью можно рассчитать показатели, характеризующие интенсивность территориальной распространенности трудовых протестов. Это можно сделать с помощью показателей территориальной распространенности и средней протестной нагрузки в расчете на один регион [2]. Распространенность протестов, которая фактически является долей регионов, в которых зафиксированы протесты, т.е. по какой площади «размазаны» протесты в том или ином периоде. А показатель нагрузки говорит о том, какова «толщина» слоя протестов в каждый из периодов. Данные соответствующих показателей приведены в таблице 3.

Таблица 3

Данные о территориальной распространенности и средней протестной нагрузке на один регион за 2008-2011 гг. в целом и по федеральным округам

Используя терминологию «размазанности» протестов и «толщины размазанного слоя» можно сказать следующее. После 2008 г. увеличилась и «площадь размазанности» протестов и «толщина слоя», т.е. протесты возникали в большем количестве регионов и в среднее число протестов в регионах увеличилось. В 2010 г. изменения были иного плана: «размазанность» увеличилась, а вот «толщина слоя» уменьшилась. Иными словами, протесты стали возникать в большем количестве регионов, но в среднем на регион число протестов уменьшилось. Наконец, в 2011 г. увеличения площади, т.е. «размазанности» не произошло, зато увеличилась «толщина слоя», т.е. среднего количества протестов на один регион. Таким образом, последние годы территориальная распространенность протестов только увеличивается – она расползается по регионам, т.е. исчезают «беспротетстные» регионы. А в протестных регионах увеличивается число протестов.

Самым протестным следует считать Сибирский округ. Там «беспротестным» осталась только республика Алтай, а лидерами следует считать Бурятию (9 протестов) и Иркутскую область (7 протестов). Следом идут Приволжский, Уральский и Северо-западный округа, где самыми протестными являются Самарская область (6 протестов), Челябинская область (13 протестов) и Санкт-Петербург (19 протестов) соответственно.

Самая высокая плотность, т.е. среднее число протестов на один протестующий регион в Дальневосточном округе, где только на Приморский край, пришлось 27 протестов. Это второй показатель по стране после Москвы, в которой в 2011 г. было 42 протестных акции. Таким образом, хотя на дальнем Востоке немного протестных регионов, но зато есть «горячая точка» - Приморье, который делает этот регион одним из лидеров трудовых протестов. Самым спокойным можно назвать Южный округ, где половина регионов остались беспротестными, да в и целом там протестов не очень много.

Но, тем не менее, территориальная распространенность протестов в 2011 г. не уменьшилась, а протестная нагрузка на регион увеличилась. Возможно, мы имеем дело с определенным алгоритмом распространения трудовых протестов: сначала увеличивается их распространенность, т.е. протесты возникают там, где их раньше не было, а затем, появившись в регионах напряженность протестов, т.е. их среднее число увеличивается, и они захватывают новые регионы. В первый год наблюдений протесты охватывали чуть менее половины регионов, а теперь, «беспротестными» остались менее трети регионов.

Кроме территориальной распространенности имеет значение также и отраслевая распространенность трудовых протестов. Данные о распространенности трудовых протестов по отраслям приведены на рисунке 6.

Рисунок 6

Распределение трудовых протестов

Главным изменением в отраслевой структуре протестов в 2011 г. стало значительной уменьшение доли промышленных протестов – 40 % всех трудовых протестов приходится на промышленность. Как всегда, самыми протестными являются такие отрасли как машиностроение и пищевая, на долю которых приходится половина всех промышленных протестов. По сравнению с прошлым годом эта доля протестов в промышленности снизилась на 8%. Уменьшение числа протестов там происходит с 2009 г., в том кризисном году на долю промышленных предприятий приходилось почти 60% всех выступлений работников. Другим значимым изменением в минувшем году стало увеличение доли протестов на транспорте 23%, почти четверть всех выступлений работников. В прошлом году на долю транспорта приходилось 17%, так что рост вполне очевиден. Главным образом уровень конфликтности рос за счет забастовок муниципальных транспортников, которых в этом году было необычайно много.

Нельзя не обратить внимания на небольшое увеличение числа протеста в так называемых бюджетных отраслях – здравоохранение, народное образование, культура. В прошлые годы уровень протестности оставался минимальным. В 2011 г. на долю этих трех отраслей пришлось целых 20% от общего числа протестов (против 11% в 2010 г.). За год в бюджетных отраслях произошли весьма громкие акцие, такие, например, как летняя голодовка артистов Балашовского театра (Саратовская обл.). Правда, уже не все предприятия, относящиеся к этой сфере в соответствии с формальным классификатором следует считать бюджетными. Например, в 2011 г. состоялись три акции спортсменов, выступающих за профессиональные клубы. В этих случаях, непросто определить, каковы источники финансирования этих организаций. Например, протесты футболистов ФК «Томь», который вроде бы является коммерческой организацией, но немалую часть денег получал из областного бюджета.

Таким образом, наметились некоторые изменения в отраслевой структуре протестов. Традиционные «протестные» отрасли остались прежнеми, но видны и некоторые сдвиги в сторону протестности в других, то того «беспротестных» отраслях. Что это незначительные колебания или начало изменений в отраслевой структуре протеста – пока неясно.

Распределение стоп-акций по отраслям выглядит несколько иначе (см. рисунок 7).

Рисунок 7

Распределение по отраслям стоп-акций и акций

без остановки работ в 2011 г.

Данные мониторинга позволяют сказать, что становится причиной трудовых протестов – результаты приведены на рисунке 8.

Рисунок 8

Причины трудовых протестов

Если в отраслевом распределении протестов изменение структуры, возможно, только начинается, то говоря о причинах трудовых протестов можно с уверенностью сказать, что здесь структура в 2011 г. изменилась. Прежде всего, исчезла суперпричина протестов прошлых лет – задержка заработной платы. Нет, сама эта причина не исчезла, по этому поводу работники протестуют в каждом третьем случае. Но она перестала быть главной и основной причиной протестов, на долю которой в предыдущие годы приходилось более половины всех протестов – 56% в 2009 г. и 52% в 2010 г. Одновременно выросла доля протестов из-за низкого уровня зарплаты с 18 % в 2010 г., до 26 % в 2011. А уж по сравнению с 2009 г., когда доля этой причины составляла всего лишь 8 %, доля такого повода для протеста выросла более чем в три раза. Сюда же следует добавить, небольшой рост такого повода, как изменение систем оплаты труда – он составил 9 %, против 6 % в прошлом году. Правда это не дотягивает до уровня 2009 г., когда по этой причине состоялось 11% всех протестов.

В целом, эти три причины – невыплата зарплаты, ее низкий уровень и недовольство системой оплаты по-прежнему остаются главными поводами для протестов. В 2011 г. на долю этих трех причин приходится 69 % всех протестов (в 2010 г. – 76%, в 2009 г. – 75%). Но столь значительное уменьшение доли протестов из-за невыплаты зарплат с половины до трети, при одновременном росте протестов из-за низкой зарплаты и неудовлетворительных, по мнению работников, систем оплат означает важный сдвиг. Это безусловное изменение ситуации в сторону нормальных трудовых отношений. Протесты из-за низкой зарплаты и того, как за что платят зарплату – это нормальные протесты, связанные с текущим процессом регулирования трудовых отношений. Невыплата зарплаты сама по себе является экономической аномалией – это то, чего не должно быть в либеральной рыночной экономике! То, что невыплаты зарплаты это по-прежнему одна из главных причин протеста – это, безусловно, плохо. Но то, эта причина перестала быть главной – это безусловное улучшение ситуации. Хотелось бы, чтобы эта тенденция закрепилась эта причина протестов перешла бы разряд незначимых.

Другим важным изменением в структуре протестов стал значительный рост такой причины как политика руководства, реорганизация и закрытие предприятий. За этой формулировкой стоит, как правило, борьба работников за качество своих рабочих мест. Это и попытки руководителей реорганизовать производство, например, вывести часть подразделений в аутсорсинг, раздробить предприятие. Сюда же относятся попытки организовать банкротство, изменить организационно-правовую форму таким образом, что при этом работники теряют заработок, льготы, статус и т.п. Наконец, сюда же попадают случаи конфликта с конкретными руководителями, который, в конечном счете, тоже связан с той политикой, которую проводит этот руководитель.

В 2011 г. на долю этой причины пришлось 35% всех протестов – по сути дела, наряду с невыплатами эта причина стала главной. По сравнению с 2010 г. годом доля протестов, где звучала эта причина, увеличилась с 22% до 35%. Это означает, что работники активизировались в вопросах борьбы за качество своих рабочих мест. Они не желают быть объектами начальственных манипуляций, игрушками в руках работодателей. Они препятствуют необоснованным, с их точки зрения закрытиям, реорганизациям, авантюрным планам отдельных руководителей. И рост этой причины тоже следует рассматривать как нормализацию ситуации. Работники имеют право противостоять работодателям в таких вопросах и должны это делать.

Правда, здесь тоже далеко не все гладко. В 2011 г. 13% всех протестов возникали еще и потому, что администрация отказывалась от переговоров с работниками. Протест становился средством «вовлечения» работодателей в переговоры. Это, вряд ли стоит рассматривать, как позитивный факт. Все-таки законодательство предписывает вести переговоры с работниками в обязательном порядке и по определенной процедуре и если работодатель отказывается от этого в столь категорической форме, что это провоцирует протест, то это, безусловно, говорит о том, что до нормализации ситуации еще очень далеко.

В целом, ситуация начала меняться. Причины протестов стали больше, чем в прошлые годы, походить на нормальные поводы для протеста, а не на реакцию на дичайшие нарушения. Хотя, до полной нормализации, как уже говорилось выше еще далеко. Пока можно говорить о состоявшемся сдвиге.

Имеющийся массив позволяет просмотреть различия в причинах между стоп-акциями и акциями без остановки работ, данные об этом приведены на рисунке 9.

Рисунок 9

Формы трудовых протестов

Российское законодательство предлагает ограниченное количество форм для реализации права работников на протест. Это остановка работы по заявлению из-за более чем двухнедельной задержки заработной платы, отказ от работы, в случае если условия труда угрожают жизни и здоровью и во время забастовки, организованной в рамках коллективного трудового спора. Выше уже говорилось, что работники многих отраслей (например, транспортники, медики и др.) лишены прав на забастовку и не имеют права прибегать ни к каким другим средствам, способным вызвать остановку работ, например, к голодовкам. Но на практике набор форм, которые используются при протестах работников намного шире. Данные о применяемых формах протестов приведены на рисунке 10. 

Рисунок 10

Формы трудовых протестов

Примечание: так как в рамках одной акции могут применяться сразу несколько протестных форм, то сумма за один год превышает 100 %. 

В 2011 г. набор форм протеста, по сравнению с предыдущими годами, практически не изменился. Самой популярной формой протеста неизменно остается выдвижение требований. Выдвижение требований рассматривается как минимальная форма протеста. В целом ряде случаев коллектив выдвигает требования и этого становится достаточно, для того, чтобы ситуация начала меняться и не нужно прибегать к более жестким акциям. Но, разумеется, это не всегда помогает, и выдвижение требований часто служит первой стадией протеста, после которой работники могут прибегать и к остановкам работы и митингам и т.п. В 2011 г. в каждом втором случае (52 %) работники прибегали к выдвижению требований и заявлениям о своем несогласии с ситуацией и о готовности перейти к другим формам протеста. По сравнению с 2010 г. ситуация практически не изменилась – тогда эта форм использовалась в 54 % случаев.

Митинги за пределами предприятия – это вторая по распространенности форма протеста, к которой прибегают работники. В 2011 г. она использовалась почти в каждом третьем протесте, практически так же, как и в предыдущие годы. Это максимально демонстративная форма протеста, на которую трудно обратить внимание, даже если она малочисленна – уж очень большое внимание сейчас уделяется публичным акциям.

Обращение к властям и правоохранительным органам – это составление и подписание коллективных писем, обращений, жалоб с той же целью, что и на митинге – обратить внешнее внимание на нетерпимую ситуацию, и невозможность ее разрешения внутри предприятия. В 2011 г. такие обращения предпринимались в каждом пятом случае, как впрочем и в предыдущие годы.

Остановка работы предприятия – классическая форма забастовки, правда, чаще всего это стихийные и незаконные забастовки. В 2011 г. их доля (16 %) была меньше, чем в 2010 г. (21%).

Кроме того, следует обратить внимание еще на два момента. Первый связан с низкой долей легитимных форм протеста, а именно остановкой работы по статье из-за невыплаты зарплаты, коллективных трудовых споров без забастовки и коллективных трудовых споров с забастовкой. На долю этих форм протеста в 2008 приходилось 11% от числа всех протестов, столько же в 2009, 9 % в 2010 г. и 8 % в 2011 г. Иными словами менее десяти процентов всех акций протеста проходят в формах, предусмотренных трудовым законодательством.

Во-вторых, необходимо обратить внимание на число крайне жестких формы трудовых протестов, такие как голодовки, захват предприятия, перекрытие магистралей. В 2008 г. 17% всех протестов проходили в этих формах, в 2009 – 18%, в 2010 снова 17% . В 2011 г. доля таких акций существенно снизилась – всего 4,5%. Это существенный сдвиг в ситуации, показывающий, что столь жесткая форма диалога стала менее востребованной.

В целом, можно сказать, что структура форм протеста остается практически неизменной на протяжении последних трех лет. Складывается впечатление, что российские работники нашли тот набор акций, который позволяет им более или менее успешно вести диалог. Во всяком случае, уменьшение доли радикальных акций говорит о том, что в них нет особой необходимости, цели достигаются другими способами или имеющиеся проблемы не стоят того, чтобы совершать столь решительные действия. Что это за набор? Прежде всего, это предъявление требований, которые будут услышаны. Открытые письма, заявления для прессы с готовностью объявить забастовку или организовать пикет, устные выступления уполномоченных представителей коллективов и т.п. Это минимальная демонстративная форма, позволяющая обозначить свою позицию. Второй по распространенности формой является внешний митинг. Митинг перед предприятием, перед зданием власти, офисом компании, просто на площади и т.п. Это самая яркая из нерадикальных форм протеста, можно считать, что это самая сильная нерадикальная демонстративная форма протеста.

Другой демонстративной формой является обращение к властям – местным, региональным, федеральным, к правоохранительным органам. Сила этой формы заключается в том, что обращение, направленное в виде официальной бумаги, не может остаться незамеченным – обязательно должен быть официальный ответ. Но, и внешний митинг, и обращение к властям это демонстративные формы, в которых нет прямого диалога работников с работодателями. Здесь работники ведут диалог с теми, кто может оказать влияние на работодателя, т.е. это опосредованный диалог, который выходит за рамки предприятий и внутренних трудовых отношений.

Забастовка, как на всем предприятии, так и в отдельных подразделениях никуда не исчезла, она по-прежнему актуальна и востребована. Это классическая, прямая и жесткая форма диалога работников непосредственно с работодателем, которая всегда использовалась при трудовых протестах. Таким образом, минимальная, две демонстративных и одна жесткая внутренняя форма – вот основной протестных арсенал современных работников.

Однако в рамках одного протеста нередко используются сразу несколько форм, т.е. акции носят комплексный характер. Комплексность акции отражает ее сложность. Если акция протеста сводится к какой-то одной форме протеста, то это простая, некомплексная акция. Но существует немало случаев, когда работники вынуждены использовать сразу несколько форм протеста в рамках своей акции. Например, в сентябре ставропольские автомобили мусоровозов остановили работу, организовали митинг перед своей администрацией, а потом переместились на городскую площадь. Здесь сразу и остановка работы и митинг на предприятии и за пределами предприятия. После того, как они вышли на площадь с ними начались переговоры. Здесь виден классический случай перебора форм протестующими работниками до тех пор, пока они не нашли действенной формы, способной изменить позицию другой стороны. Данные о комплексности акций представлены на рис. 11.

Рисунок 11

Как видно из цифр, преобладают простые акции, в 2011 г. их доля составила 55%, что несколько выше, чем в прошлом году. Вообще в 2010 г. произошло изменение структуры протестных акций с точки зрения их комплексности. Доля простых акций снизилась более чем на четверть с 78% до 50%. Это говорит о том, что акции протеста стали более сложными, что работникам приходится прибегать к множественным формам протеста, чтобы как-то изменить ситуацию. В свете этого особый интерес приобретает вопрос о минимальных протестных акциях, т.е. простых акциях, где в качестве формы протеста выбрано только предъявление требований, претензий, в той или иной форме высказана угроза каких-то реальных действий. В соответствии с теоретической моделью данного мониторинга, само выдвижение недовольства или угроза уже рассматривается как действие. Но до сих пор, как отдельный вид протеста этот вид акций не рассматривался. Сделать это необходимо, так как становится понятным, что уровень конфликтности в сфере социально-трудовых отношений во многом зависит от чуткости, с которой стороны улавливают сигналы друг друга и реагируют на них. Минимальные формы протеста свидетельствуют о невысоком уровне готовности сторон к диалогу. Это можно расценивать как «повышение голоса» в диалоге, которое появляется тогда, когда одна из сторон плохо воспринимает аргументы, высказываемые спокойным голосом. Все остальные формы свидетельствуют о том, что стадия «повышенного голоса» перейдена. Данные о количестве минимальных акций приведены на рис. 12.

Рисунок 12

Распределение количества минимальных акций протеста

В 2011 г. почти каждая пятая акция протеста (18 %) проходила в минимальной форме. Это не значит, что этого всегда было достаточно, это значит, что во всех этих случаях дело ограничивалось только выдвижением требований. Вполне естественно, что минимальная доля таких акций наблюдалась в кризисном 2009 г. Затем доля таких акций росла и в 2010 г. и 2011 г.

Кто участвует в трудовых протестах

Работники и работодатели не единственные участники трудовых отношений, в них вовлечены представители власти, правоохранительных органов, общественных организаций, местных сообществ и т.п. Иногда в качестве отдельных участников рассматривают профсоюзы, выделяя позиции первичных и вышестоящих органов, работодательских организаций. Но вот трудовые конфликты, даже в своей активной протестной форме подразумевают взаимодействие всего двух сторон – тех, между которыми возник конфликт, т.е. работники (или представляющие их профсоюзы) и работодатели. Трудовой конфликт между властями и работниками, если власти не являются работодателями, вряд ли может существовать. Кто реально оказывается вовлеченным в трудовые протесты можно увидеть на примере данных мониторинга трудовых протестов на рисунке 13. 

Рисунок 13

Участие различных субъектов в трудовых протестах

Примечание: так как в рамках одной акции могут участвовать сразу несколько субъектов, то в суммарная доля за один год превышает 100 %.

Значительных изменений в составе акторов, участвующих в трудовых протестах не произошло. Так же как и в 2010 г. в 2011 г. почти половина всех протестов проходила при участии первичных профсоюзных организаций. Анализ текстов о протестах показывает, что профсоюзные первички довольно редко остаются в стороне от протестов работников. Стихийные акции протеста, которых в 2011 г. было по-прежнему немало (41%), чаще всего проходят на предприятиях и в организациях, где профсоюзов нет вообще. Ситуации, когда при наличии профсоюза возникают стихийные акции – крайне редки. Практически не изменилась роль вышестоящих профсоюзов. В каждом четвертом случае они в какой-то форме принимают участие в протестах. А вот включенность политических и других общественных организаций в 2011 г. немного снизилась до 7% против 12 в 2010 г.

Результативность трудовых протестов

Данных о результатах протестов, публикуются нечасто. Здесь в полной мере сказывается ограниченность, которой обладает исходный материал мониторинга. К сожалению, информации о результатах недостаточно для полноценного статистического анализа, поэтому данные о результатах протеста имеют скорее справочный характер. В 2009 не было информации о 31 % состоявшихся протестов, а в 2010 г. не было информации о 48 % всех протестов, наконец, в 2011 г. не было данных о результатах 36 % всех протестов [3]. Более подробные данные о результатах трудовых протестов приведены в табл. 4.

Таблица 4

Данные о результатах трудовых протестов в 2009-2011 гг.

(% от общего числа случаев)

Главным результатом, здесь, безусловно, является вариант «нет информации». Большое количество публикаций о протестах не содержит информации о том, чем они заканчиваются. Это не позволяет делать определенных выводов о том, чем в целом заканчиваются наблюдаемые трудовые протесты – слишком велика доля неопределенности. Можно делать более или менее обоснованные предположения. Вообще-то, даже простое наблюдение за трудовыми протестами и конфликтами не позволяет говорить об их высокой результативности. Протест, который бы завершился в пользу работников – это скорее редкость, чем правило. И данные мониторинга это подтверждают.

Доля протестов, в которых работникам удалось добиться полного или частичного удовлетворения требований составляет примерно 20 %, в каждом пятом случае работникам удается чего-то добиться. Доля безуспешных протестов колеблется. В 2010 г. их стало меньше, но в 2011 г. каждый четвертый протест заканчивался безуспешно. Надо отметить, что в 2011 г. и число частично или полностью успешных протестов тоже возросло.

Так же стоит обратить внимание на то, что стоп-акции чаще позволяют достичь успеха, чем акции без остановки работ. При этом в 2011 г. неудачами одинаково часто заканчивались и стоп-акции и акции без забастовок.

В 2011 г. число протестов увеличилось почти до уровня кризисного 2009 г. Это довольно парадоксальный результат, так как с точки зрения экономического развития 2011 г. оценивается как благополучный. Тем не менее, протестов почти так же много, как и в условиях кризиса. Во многом это можно объяснить тем, что в области трудовых отношений не произошло никаких изменений. Работники по-прежнему лишены возможности реально участвовать в регулировании трудовых отношений, им по-прежнему остается только соглашаться или не соглашаться с политикой работодателей. Протесты расползаются по стране. Регионов, где протестов не происходит, становится все меньше, а в протестных регионах число протестов увеличивается.

В акциях протеста, как и в прошлые годы, преобладают внешние, демонстративные протесты, обращенные не столько к работодателям, сколько к властям, к общественному мнению. Число стоп-акций, т.е. «жестких» акций, связанных с остановкой работы и обращенных, прежде всего, к непосредственным работодателям, даже снизилось по сравнению с прошлыми годами.

В предыдущих обзорах и аналитических материалах по данным мониторинга отмечалось, что работники ищут форму протеста, которые бы заставили работодателей вступать с ними в диалог. Можно сказать, что теперь набор таких форм найден. Их всего четыре предъявление требований, митинг за пределами предприятия, полная или частичная остановка работы предприятия и обращение к властям с жалобой на администрацию. Остальные применяются довольно редко, в том числе и формы, предписанные законом. Нельзя сказать, чтобы эти формы очень эффективны. Но они довольно тесно увязаны с возникшими проблемами. В случае невыплаты зарплат, как правило, применяются забастовки с митингами. В случае несогласия с политикой работодателей – угрозы, заявления и митинги. В случае увольнений – подача жалоб властям и митинги и т.п. Фактически сформировался образец действий работников в пространстве трудовых отношений, и он носит откровенно демонстративный характер. Диалог ведется не напрямую между работниками и работодателем, а через посредников, на которых надо произвести впечатление митингами или демонстративными забастовками для того чтобы внешние субъекты (прежде всего власти и правоохранительные органы) оказали давление на работодателя. Это ненормальная ситуация сохраняется уже несколько лет. В ее рамках формируется странный способ диалога в рамках регулирования трудовых отношений – работники вынуждены не обращаться к своему работодателю, не искать аргументы, связанные с экономикой предприятий, реальным положением работников, а выпячивать и раздувать имеющиеся проблемы, уметь подать жалобы властям и презентоваться перед журналистами.

Практически неизменным остался и состав участников протеста. Там, где есть профсоюзы они вольно или невольно становятся участниками протестов. Там, где их нет – протесты протекают как стихийные акции, организованные самими работниками. Но нельзя сказать, будто бы ситуация с протестами остается неизменной. Главное изменение связано с изменением причин протестов. Их структура все в большей степени соответствует представлениям о рыночных отношениях – конфликты возникают из-за низкой зарплаты и политики руководства, а не из-за невыплат зарплаты. Этот сдвиг стал очевидным в 2011 г. Но при этом все остальные параметры трудовых протестов остались неизменными. Собственно в этом и заключается главная особенность трудовых протестов в 2011 г. Причины стали иными, а формы выражения остались прежними. Если рассматривать трудовые протесты как форму конфликтного диалога участников трудовых отношений, то меняющееся содержание диалога пока не приводит к изменению формы.